Ну что может быть общего у эстета Дыховичного и такого эпатажного персонажа, как Сергей Шнуров? А они, оказывается, закадычные друзья. Судьба свела их еще шесть лет назад на съемочной площадке фильма «Копейка», где Дыховичный сидел в режиссерском кресле, а Шнур старался следовать его указаниям, чтобы убедительно сыграть наемного убийцу – такая у него была роль. С этого кино и началась их крепкая мужская дружба. Поэтому, как только Дыховичный взялся за новый фильм «Европа – Азия», так сразу пригласил туда Шнура музыку написать. А Шнур, посмотрев сценарий, попросил еще и роль ему какую-нибудь дать.
В итоге он сейчас сидит на съемках в Выборге и не выходит из образа некоего гражданина Кеке, весьма бандитской наружности. Но когда корреспондент «КП» попросила об интервью, Шнур из образа все-таки вышел и ответил на наши вопросы.
«Главное – текста немного»
– Сергей, этот твой Кеке… Кто он по фильму?
– Бизнесмен какой-то. «Авторитетный». Не знаю, правда, чем занимается. В сценарии про это ничего не сказано. Наверное, гравием торгует. Поехал вот куда-то насчет гравия договариваться и на трассе столкнулся с группой аферистов, которые изображают на обочине провинциальную свадьбу: зазывают проезжающих к столу и выманивают у них деньги, подарки.
– Как тебе роль?
– Гениальная. Мне больше всего нравится, что у меня текста немного.
– Ты же и песни к нему написал?
– Пока только одну. Ее Татьяна Лазарева споет. Остальное потом допишем, параллельно со съемками.
– Ты надеешься почерпнуть вдохновение на съемочной площадке?
– Я из тех людей, которые уже ни на что не надеются…
«Нам платят приличные деньги»
– Что нового в твоей музыкальной карьере?
– Да ничего нового. Мы – одна из лучших групп России.
– Это действительно не новость.
– Ну я и говорю. Какие новости? Записываем очередной альбом, готовимся к гастролям. Выступаем очень много в этом году за границей на фестивалях: в Венгрии, Швейцарии, в Финляндии, Германии, во Франции, в Англии…
– Не удивительно, что столько фестивалей развелось?
– Да. И больше всего удивительно то, что за участие в этих фестивалях еще и деньги платят. Причем немаленькие.
– Чем объясняется такой творческий прорыв именно в этом году? Перестали бояться твоих жестких песен и поступков, шокирующих общественность?
– А бог его знает. Информация доходит до людей не очень быстро. Кто-то посмотрел на концертах – и понравилось. И потом, мы участвовали в двух-трех фестивалях в прошлом году. Вот на «Нашествии» на этот раз не хотим выступать. Зачем ехать туда, где артисты не могут реально посс…ь из-за толпы? Сс…ь в пластиковые бутылки – это как называется?
– Бардак!
«Улица «красных фонарей» уже разонравилась»
– А что у тебя с НТВ? Закончился проект «Шнур вокруг света»?
– Конкретно этот – да. С сентября будет новый. Путешествия там тоже будут, но пока я не хочу об этом говорить.
– Почему ты в этой передаче такой серьезный был? Все же ждали от тебя какой-нибудь дикой выходки.
– Я от себя этого не ждал. Если кто-то ждет от меня дикой выходки, надо ходить на концерты группы «Ленинград». И потом, зачем снимать дикие выходки, если ты знаешь, что их никогда не пустят в эфир?
– Ну тебя же приглашают не как профессионального журналиста, а как брэнд.
– Если я что-то и устраивал, то все выходки можно посмотреть в Интернете, на «Шнур-ТВ».
– Сколько стран ты посетил, пока занимался этим проектом?
– Порядка двадцати.
– Что запомнилось? Где было труднее?
– А везде было нормально. Я ж не экзальтированная барышня, чтобы ахать от обезьянки: «Ой-ой-ой, ути-пути, какая прелесть».
– Может, тебе понравилась какая-нибудь улица «красных фонарей»?
– Улица «красных фонарей» понравилась мне лет десять назад. Уже успела разонравиться. Мне Монголия понравилась: тихая, спокойная и нет народу. А если есть, то монголы. Которые, кстати, довольно сносно говорят по-русски. Вот племя масаев мне не понравилось. Они живут рядом с коровами, и там все пахнет дерьмом. В доме у одного масая лежала дохлая собака, которую он не выкинул почему-то еще недели две назад. Лежала – разлагалась. Лень, наверное, было выкинуть.
В Гватемале мне понравилось, хоть там и неспокойно, в Японии тоже ничего.
«Я в принципе не работаю»
– С национальными кухнями народов мира ознакомился?
– Не-ет! Даже крокодила есть не стал, о чем не жалею. В Индии в течение двух недель я ел мороженое «Баскин Роббинс», больше ничего. Потому что я не люблю всю эту индийскую кухню, карри особенно.
– Нормально у тебя со здоровьем после такой диеты?
– Некоторые мужчины, кроме водки, месяцами ничего не пьют. А тут две недели – мороженое, это ж вообще счастье. Белок!
– Для большинства людей путешествия – это вид отдыха. Что является отдыхом для человека, который путешествует «по работе»?
– Я вообще в принципе не работаю, даже когда работаю. У меня же не было какого-то сценарного плана. Единственное, что напрягало, – графики. Что нужно улетать, положим, в 5 утра, и от этого никуда не деться. А отдых… Я на дачу езжу и там ничего не делаю. Люблю камин топить. Читаю книжки, сижу на веранде. Люблю, когда дождь идет.
– Дача у тебя фамильная или это ты уже сам купил?
– Сам купил.
– А что у тебя с личной жизнью? После Оксаны Акиньшиной появился кто-нибудь?
– Ой, ну не надо про это. Я сплю с кем хочу и отчитываться за это не буду, ладно?
– Ладно.
Лидия Павленко (КП)