Сергей Шнуров: «Своих детей я не бью»

Сергей Шнуров. Сериал Детка. 2012 год Интернет
Интервью с известным музыкантом Сергееем Шнуровым к выходу сериала "Детка" на СТС.
Поделиться в соцсетях:

Сергей Шнуров — человек неординарный. Философ. На все у него свой взгляд, оригинальное суждение. А еще он живет в кайф: делает только то, что приносит ему удовольствие. Сериал «Детка» канала СТС, в котором у Сергея главная роль, — тому подтверждение.

— Сергей, как-то вы сказали, что занимаетесь одним и тем же делом до тех пор, пока все в нем не поймете, а потом бросаете. В кино вы что-то задержались — не понимаете, как оно устроено или просто понравилось?

— Я как раз считаю, что киносъемками не злоупотребляю. А уж в сериал влез в первый раз в жизни. Работа не из легких. Тяжесть — в регулярности, скорости, объемах, в ранних побудках и количестве запоминаемого текста… Я так жить не привык и даже стал относиться к актерам, снимающимся в сериалах, с пониманием и уважением. Примерно как к шахтерам. (Смеется).

— Говорят, что сериальная работа не требует душевных затрат, зато приносит быстрые и легкие деньги.
— А у меня других денег и не было никогда. (Хохочет).

— Не опасаетесь, что зрители начнут вас идентифицировать с героем «Детки» — не слишком удачливым рокером, о котором все забыли, и у которого к тому же откуда ни возьмись образовалась взрослая дочь…
— Да и пусть идентифицируют, не страшно. Я мало понимаю, кто я есть в сознании людей. Поэтому любое воздействие на зрителя, особенно провокационное, мне нравится. Считаю, что людей вообще надо шевелить. Чем меньше они понимают, что представляет собой конкретный человек, тем больше начинают задумываться. И есть вероятность, что, задумавшись, они наконец придут к выводу, что мир не делится на две или три партии.

— Вы вообще чьим-то мнением о себе дорожите?
— Чье-то мнение мне, безусловно, интересно. Что думает большинство, я и так могу себе представить. Большинство, по моему глубочайшему убеждению, идиоты. Даже партия была такая — большевиков. Для меня она как раз и состояла в основном из идиотов. Если в науке, искусстве до сих пор все решало бы большинство, мы и сейчас сидели бы в каменном веке.

Историю делают единицы. Мне дорого мнение товарищей, приятелей. И неприятелей тоже. Тех людей, к которым я отношусь с уважением.

— Сериал «Детка» затрагивает конфликт поколений. Свое детство помните? Много хлопот доставляли родителям?
— Много, как и любой ребенок. А дети без хлопот вообще не растут. Может, только у цыган. Да и те хлопочут (смеется) по мере сил. Я то был драчуном, то нет — в разные периоды жизни складывалось по-разному. Хулиганистый был, но не настолько, чтобы отправиться в спецшколу или детскую колонию. Хотя многие приятели по школе именно туда и попали. Меня, наверное, спасло то, что учился всегда неплохо.

— Ремень свистел над разными частями вашего тела?
— Свистел! Я на себе испытал все прелести обычного советского воспитания.

— Комплексы не появились в результате?
— Появились, конечно. Но найдите человека без комплексов — хоть в нашей стране, хоть в другой… Убежден: многие творческие идеи и рождены глубоко закомплексованными людьми.

— Своих- то детей бьете?
— Своих не бью. Пальцем не трогаю. У меня двое — сын и дочь. Из меня отец еще тот… Но даже я понял, что общаться с дочерью так, как ты общаешься с сыном, недопустимо.

— Если сын придет и спросит: «Одноклассник меня достал. Может, дать ему в морду?», что посоветуете?
— Если пацан теоретизирует на эти темы, а не бьет обидчика в морду — значит, явно я чего-то недоглядел в воспитании.

— А если дочка придет и скажет: «Пап, я беременна»…
— Ой, здесь уж такое упущение… (Смеется).

Сергей Шнуров. Сериал Детка. 2012 год

— Ваша реальная дочка — воплощение благополучия: учится на сложном филологическом факультете. А сериальная — еще та оторва. Ее играет актриса Валерия Лукащук, которая ко всему прочему снималась и в скандальной «Школе». Какие у вас с ней сложились отношения?
— Приятельские. У нас мало времени на общение: мы то в кадре, то учим текст…

— В кадре вы рассекаете на мотоцикле, а в жизни не водите даже машину. Почему? Вам бы пошло брутальное железо…
— Я люблю смотреть по сторонам и не люблю смотреть на знаки. Правила дорожного движения меня никогда не интересовали.

— Как и любые другие правила ?
— Нет, как литература. А вообще правила должны быть, без них нет движения. Если бы правила меня бесили, я бы ездил за рулем и без правил! Это был бы мой личностный протест.

— В сериале «Детка» ваш герой как раз решается на личностный процесс и устраивает драку с музыкальным продюсером, владельцем студии звукозаписи, которого сыграл Михаил Козырев. С какими чувствами вы рукоприкладствовали на съемках этой сцены?
— Вот как раз к Мише я очень неплохо отношусь как к бизнесмену и человеку, который сынициировал какую-никакую, но вторую волну гитарной музыки. Общих культурных предпосылок к этой волне не было. А он ее сынициировал. Кстати, героя Козырева я по сюжету бью только в своих мечтах… Но вы правы, продюсерство потеряло свою силу — информация стала доступна всем и каждому, так что ты хоть выстраивай ротации, хоть не выстраивай, а из Интернета качают определенную музыку.

— Именно поэтому вы свой новый диск выложили в Сеть?
— Просто я не призываю никого делать того, чего сам не делаю. Я диски не покупаю уже давно. Нет, по пьяни я все же что-то покупаю… На заправке. Если в машине вдруг срочно хочется послушать что-то. Последний порыв был — «Криденс». Но специально в музыкальные магазины не хожу. Сама группа «Ленинград» не зарабатывает дисками. Мы площадные музыканты, зарабатываем, как скоморохи, на ярмарках. Все возвращается в средневековье.

— Возвращаясь к сериалу «Детка». Сергей, а конфликт поколений вообще существует? Как-то вы сказали, что он гораздо ярче проявляется не в отношениях родителей и детей, а в отношениях мужчины и молодой его спутницы жизни… Ваша жена Матильда ведь намного моложе вас.
— Возникает конфликт не поколенческий, а конфликт интересов. Мир очень быстро куда-то движется, видоизменяется. И те люди, которые вчера были передовыми, пионерами, сегодня воспринимаются кем-то как ярые консерваторы… Я говорю конкретно о себе. Просто замечаю, как с годами становлюсь все консервативней. Но ничего плохого в этом нет! Глупо в 38 лет жить с революционной романтикой. Я как эстет вижу в этом некрасивость.

— А может, в 38 уже просто лень бросаться на баррикады. Да и опасно это…
— Это не вопрос безопасности. Это вопрос мироощущения. Если в 38 ты по-прежнему революционный романтик — значит, просто мало книжек прочитал.

— Говорят, вы недавно ездили в тур с концертами. Заметили, страна бурлит?
— Мы в большие туры не ездим: приезжаем в город, максимум два. Если в три — это уже тяжело для нас. В виду специфики коллектива мы не можем долго находиться вместе, потому что начинаем спиваться. Что в стране происходит — не знаю. Могу сказать, что аппаратура во многих регионах становится лучше. Еще десять лет назад в этих же местах не было ни света, ни звука. Сейчас все каким-то образом появилось, заработало. Какого-то особого политического бурления я в регионах не заметил. Но вообще мы — страна недовольных. И это плохо. Недовольство загружает голову не тем, чем нужно. Поэтому у нас люди и не улыбаются. И тут не такая закономерность, что, мол, жизнь плохая, оттого мы и не улыбаемся. А наоборот: мы не улыбаемся, поэтому и жизнь плохая.

— Сейчас модно демонстрировать политическую позицию. У вас она есть?
— Нет. Мне всегда, как и любому художнику, нужно находиться в некоей оппозиции к любой власти. Но не быть недовольным. Многие хотят перемен. Для меня это вопрос метафизический, а не политический. Что менять? Для чего? Придут другие, и будет все то же.
— Как вы оцениваете участие ваших коллег в митингах? Самопиаром занимаются или честно «не могут уже молчать»?
— Все зависит от человека. Многие выступают искренне. Некоторые пиарятся. Сейчас вообще в любом действии легко заподозрить пиаровский умысел. Но дело даже не в этом, а в реакции власти, которая абсолютно глупая. Все эти обзывалки, которые наш премьер, как в детсаду, оппозиции выдает… Наверное, в 90-е годы и можно было так, но сейчас уже нет. Люди, находящиеся в несистемной оппозиции, уважаемы многими.
— Вам никогда не хотелось ухать из страны?
— Бывали такие мысли. Но это не было связано с политическими обстоятельствами. Скорее с климатом. (Смеется). Мне хотелось бы жить здесь. Я нахожусь в этой культурной и языковой среде. Я же не физик-ядерщик, который читает спецлитерату на немецком и английском языках. У меня другая спецификация. Мне возможно только здесь. Для меня наш Колобок роднее и понятнее, чем их Оле-Лукойе. Я вырос на этих сказках. Есть круг людей, с которыми я могу говорить на понятные нам темы — и весь этот круг в этой стране.
— В сериале «Детка» вашего героя немного жаль — он не умеет вписываться в изменившуюся жизнь. Когда наблюдаешь реальных рокеров в жизни, их тоже становится жаль: Scorpions красят волосы, вкачивают ботокс… Вы сами наметили для себя план, как будете стариться?
— Надеюсь, у меня хватит ума и смелости не молодиться. Мик Джаггер и сейчас очень круто смотрится на сцене. Все зависит от конкретного «клинического» случая (смеется).— Рок-н-ролл жив?
— Нет, конечно. С тех самых пор, как стал жанром, умер. Когда-то это было движение, мироощущение — был некий прорыв, у молодежи появился собственный голос. До этого времени ведь говорили только мудрецы. А тут заговорили молодые, и выяснилось, что им есть что сказать. Тогда это было круто. Сейчас рок превратился в молодежную массовую культуру и прорывом уже не является. Это жанр, занимающий определенную нишу.

— Это произошло потому, что рокеры разбогатели и пересели на джипы?
— Нет. Если брать историю рок-музыки, Элвис Пресли, по-моему, родился в джипе (смеется). А как зажигал?!

— Творчество для вас — это исповедь или проповедь?
— Точно ни то ни другое. Это некое замещение.

— Желание высказаться, «а то лопну»?
— Тоже нет. Я выдаю грустно-веселые картинки. Группа «Ленинград» создавалась как постмодернистский проект. Какая там исповедь или проповедь в постмодернизме? Это игра текстов и контекстов.

— Вы без этого можете?
— Пока нет. Со временем наверняка научусь обходиться. Я же в детском саду как-то жил без музыки. Двигаемся потихоньку в сторону маразма (смеется)

— «Квартету И», в чьих проектах вы принимаете участие, принадлежит забавная фраза: с возрастом перестает хотеться чего-то хотеться… Желаний меньше стало?
— Желание — управляемая вещь. Я-то вообще желаниями не жил никогда. Скорее стремлениями. Нет, желание выпить у меня есть.

— Боретесь с собой?
— Не особенно. Я никого не агитирую пить, это действительно вредно. Мне лично теперь приходится пить по расписанию. Есть пара дней, свободных от съемок, — можно выпить. Правда, заметил: если ты сильно устал, лучше не пить — кайфа никакого.

— У вас пьянство, как у Ерофеева, возведено в ранг эстетики?
— У меня разное пьянство. Согласитесь, даже в свинстве есть определенная эстетика.

— Лучшие стихи рождаются в каком состоянии?
— Я пьяным не написал ни строчки. Зачем пьяному писать? Ему и так хорошо.

— Пьянство — это уход от реальности?
— Нет. У меня оно выполняет функцию перезагрузки. Как в компьютере. Я стираю ненужную информацию. И все.

— Ну а как организм с возрастом реагирует на злоупотребления?
— Отходняки дольше длятся. Если кто-то вам скажет, что в 38 пьется так же, как в 20, — плюньте ему в лицо.

— Как восстанавливаетесь: огуречный рассол, минералка, пиво?
— Ой, мне никогда ни одно средство не помогало. Это все легенды. Похмелье — это испытание. Его надо преодолевать. (Смеется).

— Вы человек воцерковленный?
— Я не могу сказать, что купался на Крещение в проруби. Но вера для меня не пустой звук. Это дар, талант. Кому-то он дан, кому-то нет.

— За вашими плечами три года институтского изучения теологии. Скажите как специалист, верующему легче или тяжелее жить?
— Тоже непонятно. Вера жизнь не облегчает. Как, впрочем, и безверие. Это не вопрос легкости бытия. Это, как я уже сказал, дар: ты либо так видишь мир, либо нет. Есть же дальтоники — они видят мир в определенной цветовой палитре. Верующие тоже видят мир по-своему.

Сергей Шнуров и Михаил Козырев. Сериал Детка. 2012 год

— Деньги много значат в вашей жизни?
— Нет. Я в них не нуждался. Может, только однажды: в третьем классе мечтал о кожаном футбольном мяче, но он стоил 25 рублей, которых у меня не было. А теперь…. Давно уже не испытываю потребности в деньгах…

— Купили себе потом футбольный мяч?
— Нет. Но я понял важную вещь: не нужно ничего так сильно хотеть. Нужно просто подождать до тех пор, пока перестанет хотеться.

— Грустно… Мечты должны сбываться.
— Из материального мне уже ничего не хочется. Да и из нематериального глупо хотеть. Одна из моих смешных пьяных теорий гласит: мир устроен именно так, потому что все молитвы уже услышаны. Поэтому лучше ничего не просить.

— Конец света уже наступил?
— Да, но случился он уже давно, в 2000-м, а сейчас времена постапокалипсиса. Однозначно: на земле грядут перемены. Мы находимся на таком уровне информационного развития, что мир просто не может остаться прежним. Другими рождаются дети. Представьте, они рождаются и практически с пеленок проникаются сознанием: кроме собственной головы, есть еще запасная память — в компьютерах. Не нужно обладать огромным объемом знаний и все помнить. Человеческий мозг начинает развиваться в сторону оперативного мышления.

— Вы книги продолжаете читать? И где — в компьютере или по старинке?
— Смотря что.

— Достоевского?
— Полгода назад перечитал «Бесов». По старинке. Актуальная книга! Всё похоже. В Интернете читаю только справочный материал.

— И Акунина?
— Я давно его бросил читать.

— Можете назвать свой интеллектуальный набор: любимые фильмы, книги…
— У меня дома лежат диски с тремя любимыми фильмами: «Матрица», «Терминатор», «Звездные войны». Ну что вы смеетесь?! На самом деле эти фильмы есть у всех, и все их смотрят. Только боятся в этом признаться (смеется). Что касается книг, то я редко к ним возвращаюсь, но раз лет в семь перечитываю Илью Эренбурга «Необычайные похождения Хулио Хуренито».

— А в музыке, говорят, вам очень нравится Пугачева?
— Нравится всё, что она делала до того момента, когда у нее появился ритм-бокс, электронные барабаны. Она очень круто звучала. Абсолютно не стыднее Smokie. С Зацепиным у нее было грандиозное сотрудничество.

Вообще я в музыкальном плане всеяден. Слушаю все, что интересно.

— В сериале «Детка» дочь вашего героя создает собственную музыкальную группу в стиле хип-хоп. А его эта музыка бесит. Вы лояльны к современным жанрам?
— И в хип-хопе есть шедевральные вещи — в мелодике, ритме, подборе звучания. Нет плохих жанров, есть плохие образцы. Даже в таком сложно воспринимаемом для русского уха жанре, как кантри, есть вещи, которые понравятся здесь всем.

– Фильм «Высоцкий. Спасибо, что живой» посмотрели? Как оцениваете работу вашей экс-подруги Оксаны Акиньшиной?
— Нет, не посмотрел. Жду, пока шумиха поутихнет… Я прочитал многое о фильме… Если картина достойная, то о нем и через пару лет будут помнить. И уж тогда-то я посмотрю… Если вспомню, что есть такой фильм. Я, кстати, и «Титаник» посмотрел спустя десять лет. И мне не понравилось. Очень длинный фильмец…

— А вам часто говорят, что вы похожи на Высоцкого?
— (Не без удовольствия) Разве? Просто я заросший сейчас…

— Что значит любовь в вашей жизни?
— Всё. Любовь — источник всего. Не только вдохновения, но и поступков, сути человеческого бытия. Во имя любви живут многие, но не все могут это объяснить. Во имя любви живу и я — стареющий консервативный рокер…

Беседовала Илона Егиазарова

Оцените статью
( Пока оценок нет )
Добавить комментарий

двадцать − семнадцать =