Снова май, и снова «Ленинград» в Воронеже. Почти три часа угара, веселого бардака, трэш-шапито и скоморошества. Никаких нонаккордов и соло в общепринятом смысле. Все просто и убойно. Как в настоящей анархистской банде, роль лидер-вокалиста поочередно переходит от Шнура к не менее ярким ветеранам группы — трубачу Роману Парыгину, шоумену Всеволоду Антонову, обладателю большого барабана, романтичному верзиле Александру Попову по прозвищу Пузо и единственной барышне в группе — Алисе Вокс-Бурмистровой. Трое последних напоминают персонажей из воландовской свиты.
Event-Hall в очередной раз подтвердил звание одного из лучших залов Воронежа. А «Ленинград» — горячо любимой населением уникальной формации. Не зря он объединяет в своих рядах фронтменов таких прославленных питерских коллективов, как Spitfire и SPb Ska-Jazz Review. Не случайно единодушие фанов, пришедших на «Ленинград» в десятый раз, и юниоров, услышавших группу «живьем» впервые. Заведенная публика продолжала дружное хоровое пение на эскалаторах торгового центра и в автобусе № 64.
Во время пресс-конференции Сергей Шнуров поведал представителям воронежских СМИ о том, как проводит время после концерта и почему не хочет снимать кино, объяснил, чем он не хуже Питера Гэбриела и за что любит Аполлона Григорьева, сообщил, что купаться в неработающем фонтане — плохая примета, что любимая группа его детей — The Doors, а его симпатии на стороне Die Antwoord.
— Духовая секция — одна из отличительных особенностей группы «Ленинград». Что заставило вас сделать ее такой внушительной?
— В принципе, это получилось случайно. Потом я стал себе объяснять, откуда у русского человека такая любовь к духовым. Потом я стал все это называть ансамблем военно-патриотического танца. Раньше, в Советском Союзе, мы под духовые рождались и умирали, так как духовой оркестр играл, такое ощущение, всегда и везде. Поскольку группа «Ленинград» — носитель русских и советских традиций, я понимал, что какой-то навороченный и супермодный звук из синтезатора будет некстати. Здесь нужно было найти на чердаке трубу и научиться на ней играть. В училище Мусоргского, впрочем, и не только там духовики годам к двадцати становятся алкоголиками. По молодости я любил выпить, частенько появлялся в кабаках, поэтому у меня было порядка двадцати знакомых духовиков.
— Я посмотрел, что Питер Гэбриел туда не едет, и подумал, что я не хуже, и решил сделать так же, как он.
— Да мне кажется, вопроса-то как такового нет. Есть некоторое помутнение сознания. Общественная истерика. Что тут можно обсуждать?
— Да что вы, ну какой из меня советчик? Я сам постоянно в помутнении нахожусь и еще буду целой стране советовать, как выйти из помутнения?
— Девиз подразумевает какую-то речевку, какую-то маршевость. Я стараюсь не маршировать, мне больше нравятся поговорки. Девизы я не люблю. Мне по душе, например, то, что Маяковский составил: «Не плюй в колодец, вылетит — не поймаешь».
— Относится ли «Ленинград» к контркультуре?
— Ни в коем случае. Контркультура придумана хитрыми людьми, чтобы детей отвлекать от культуры, чтобы показать им, будто бы есть альтернативный путь. Альтернатива — это такая же коммерция, только более ловко составленная. Раньше были бродячие театры, скоморохи. Мы оттуда. Скоморошество — это некая изнанка жизни, когда слабый становится сильным, когда все наоборот. Скоморошество можно назвать контркультурой только в том случае, если под культурой имеется в виду богослужение.
— Я думаю, что насчет Billy’s Band — это легенда. Я не видел евреев, которые находят друг друга в переходе, уж простите меня (общий смех).
— Как собран ваш сегодняшний внешний облик?
— Как ни странно, из магазина. Включая носки и подтяжки.
— Да можно! Некоторые люди есть, которые вообще не разговаривают — немые. Они тоже как-то живут. Можно!
— Почему вы думаете, что они учатся? Если дети учатся жить по песням, значит у них плохие родители. Если бы я, когда рос, учился жить по песням Юрия Антонова, совершенно замечательным, понимаете, какое извращение было бы у меня в голове? Не надо учиться жить по песням, неважно, содержат они ненормативную лексику или нет.
— Ходят.
— Какие у них любимые песни?
— Мои дети уже довольно взрослые. Что интересно, они любят группу The Doors. И это, наверное, хорошо.
— По крайней мере, я об этом ничего не слышал. В детстве были определенные попытки, но сейчас уже все остыло.
— В то время само понятие «хипстер» еще только приобретало свой смысл. Молодежь как молодежь. Мы выступали на очень многих фестивалях. Вот знаете, в 1999 году мы выступали на одном из первых корпоративов, в бане. Мы пели перед не то тремя, не то пятью чуваками, пьяными в стельку, а в бассейне плавали проститутки. Я во время пения думал: «Вот если меня сейчас убьет током, какая будет нелепая смерть!» После этого никакие фестивали, никакие хипстеры меня не тревожат, мне вообще без разницы, где выступать.
— Если бы вам пришлось зарабатывать на жизнь как-то иначе, то какую профессию вы бы выбрали?
— Я не знаю. Точно не журналистом (смеется). И надеюсь, что не депутатом.
— Как вы релаксируете после концерта?
— Честно говоря, я не знаю, как это и до концерта сделать (смеется). Мне не очень понятно, что вы имеете в виду под этим словом.
— Как вы проводите время после концерта?
— Я обычно сплю. Если это называется «релаксировать», то так. Раньше это называлось просто «поспать».
— Вы неоднократно выступали в качестве киноактера. Были ли у вас мысли снять свой фильм?
— Были такие мысли в свое время, но теперь мне это малоинтересно. Потому что у власть имущих возникло такое представление об искусстве, что оно должно нести обучающую, воспитательную функцию, а реализма должно быть все меньше и меньше. На улице говорят этим языком, но я не могу его использовать. Реализм по сути кончился. Между тем если вы хотите говорить о современности актуальным языком, без матюгов это невозможно. Так говорит народ, это разговорный язык, и его никакими законами не отменишь.
— Сочиняете ли вы, находясь в нетрезвом состоянии?
— Пьяным я вообще ничего не делаю. Когда я пьян, у меня все прекрасно и ничего делать не требуется, меня все устраивает. Если меня что-то не устраивает или кто-то, я бью в табло. Все просто: когда ты пьян, тебе ничего не нужно. Зачем тебе что-то сочинять? Ты самодостаточен.
— Как вы оцениваете исполнение вашей песни Григорием Лепсом?
— Я не вправе оценивать. Я считаю, что если человек так видит, значит эта точка зрения имеет право на существование. Я эту песню, конечно, вижу по-другому. Но у меня она не встраивалась ни в программу, ни в альбом, а Грише подошла в самый раз.
— Вы ее подарили по дружбе или за денежку?
— По дружбе, но за денежку (смеется).
— Я называю это попрошайничеством. Мне кажется, что это все от безвыходности. Мы так делать не будем никогда. Я уже давно избрал для себя «стратегию Робин Гуда», то есть, что мы забираем у богатых и отдаем бедным.
— Тихонечко. Чтоб никто не знал.
— Я просто показываю, как из-за названия песни меняется отношение людей к ней. Совершенно разное количество просмотров. Больше всего лайков, когда это «Крым». Когда «Russalko» — чуть меньше, а когда «Не Крым» — совсем мало. Вот и делайте выводы (смеется).
— Находясь в Воронеже в прошлый раз, вы посетили краеведческий музей. Сегодня удалось где-то побывать?
— Да, мы сегодня были в Кольцовском сквере.
— Я бы хотел, но фонтан не работал. А купаться в неработающем фонтане — плохая примета (смеется).
— В Узбекистане.— Вы ездили туда с концертами?
— Нет. Самостоятельно, за коврами ездил.
— Ковры покупали для съемки клипов?
— Конечно, для чего же еще ковры покупают? Только для съемки клипов (смеется).
— Нет. Когда я писал альбом «Лютик», я перечитал очень многое из его творчества. Он, конечно, очень, очень наивный писатель, очень романтичный. Но в этом, наверное, и есть какая-то русскость. Она вся между строк, там по сути, слова-то и не важны, важны интонации. Ведь это человек, написавший «Очи черные» — песню, равных по силе которой на этой территории не было и, наверное, никогда не будет.
— Меня года два радует уже, наверное, не молодая группа Die Antwoord из ЮАР. Они не очень питерские, но сегодня никого сильнее их я себе представить не могу. То, что происходит в Петербурге, мне не нравится, потому что во всем этом очень мало энергии. Все вот это «хипстерское» направление, так называемая «новая волна» — все это я уже слышал где-то в восьмидесятых у группы The Cure и так далее — все это прекрасно, но для меня во всем этом маловато жизни. Это музыка ни о любви, ни о ненависти. Я вообще не знаю, зачем такая музыка.
Дмитрий Зорников и Кирилл Радин
Фотографии Евгения Малдованова (Geometria.ru)
Вас это заинтересует:
Сергей Шнуров в Ижевске: В группе «Ленинград» пел лысый, а в группе «Рубль» волосатый 
Сергей Шнуров: «Мы с Матильдой вместе — и неважно, женаты мы или нет. Нам с ней хорошо» 
Сергей Шнуров: «Жду пенсии — вот житуха начнется!» 
Сергей Шнуров: «Шнуров — наше кое-что» (эксклюзивное интервью РБК) 
Сергей Шнуров: «Без мата не течет электроток»
