Он не выхолащивает тексты своих песен, не лакирует действительность, смысл и эмоции собственных посланий доносит без тени условности и оглядки на мнения критиков. И получаются его песни такие, как есть: с запрещенным ныне цензурой матом и предельно реалистичными образами.
К Сергею Шнурову я пришла поговорить не только на тему творчества, но и об экологии в том числе. Мне хотелось услышать от него некую правду, ведомую ему одному и излагаемую отнюдь не эзоповым языком. И этой правды я получила по полной. Скандальная знаменитость по прозвищу Шнур, лидер групп «Ленинград» и «Рубль» с ходу признался, что экологов терпеть не может, и вообще в разговоре себя не цензурировал, что заставило меня хорошо поработать над материалом: пришлось тщательно маскировать фирменную шнуровскую лексику. Получалось с переменным успехом…
Сергей, почему вы недолюбливаете тех, кто занимается проблемами окружающей среды? Мне как раз кажется, что вам изначально должны быть близки их взгляды: экологи действуют в пользу матери-природы – вот и ваши тексты явно тяготеют к естественности и простоте…
Ну неправда. Дело в том, что над текстами я как раз работаю. Другое дело, что это не заметно – что хорошо: значит, я работаю над ними качественно. А естественность не есть экологичность. Вообще, как показывает история человечества, естественно людей пи…ить, потому что они по-другому не понимают. Люди постоянно воюют. Война – естественный процесс для человечества… Но так по части естественности мы далеко зайдем.
И вообще, культура – это же противоестественно.
А что конкретно вы имеете против науки экологии?
Я противник экологического движения, против людей, готовых пренебречь экономическими процессами в защиту непонятно кого. Меня все время смущали эти сборы денег для диких животных. На х… диким животным деньги, объясните мне? Может, я идиот, конечно, но что они с ними делают?
Вполне можно предположить логику…
Я не могу ее предположить. Я не понимаю, где они раздают деньги этим диким животным со словами «вот пойдите купите себе экологически чистые шкуры».
То есть вы хотите сказать, что деньги не решают всех проблем?
Ну слушайте, в мире дикой природы деньги – вообще х…ня.
То есть нам, людям, совсем никак не надо пытаться коммутироваться с природой?
Мы коммутируемся. Но если мы будем отстаивать права дикой природы бесконечно, тогда давайте закопаем Санкт-Петербург обратно. Да и Москву тоже. Здесь тоже наверняка были пальмы когда-то… И вообще, меня раздражают экологи и антиглобалисты, которые объединяются, собираются на свои экологические съезды и летают туда самолетами. Вот сколько самолет сжигает атмосферы? Так почему они не плывут туда на весельных лодках, а потом п…дят, что экологии – трындец и на планете происходит глобальная катастрофа? Меня экология не интересует, меня задевает отсутствие опрятности у людей. Например, раздражает оставленный мусор в лесу. Экологические проблемы в массе – коптит или не коптит труба – меня вообще мало волнуют. А пластиковый пакет в лесу волнует.
А можно ли как-то бороться с этим и в итоге привить эту опрятность?
К русскому сознанию она не прививается. У нас огромная территория и кочевое сознание. И кто бы что ни говорил, мы наследники татаро-монголов и скифов. Здесь насрали – идем дальше. Почему сейчас большинство молодежи говорит: «Все, нужно уезжать в Европу, здесь делать нечего»? Потому что здесь уже все засрали. Необходимо следующее перемещение.
И что с этим делать, признать в себе доминирующие гены и покорно смириться?
По большому счету в христианском смысле – смириться, да. А в общечеловеческом – как ты с этим можешь смириться? Не знаю. Понятно, что есть какие-то экономические рычаги. Но кто этим будет заниматься, когда у нас грядет Олимпиада в Сочи? Зачем нам думать о пластиковом пакете в лесу?
Вы о проживании где-нибудь в деревне грезите? Или вы – городской житель в абсолюте?
У меня есть дача, я там прекрасно себя чувствую, но я себе отдаю отчет в том, что это все-таки дача. Ну и потом, у меня там есть горячая вода и все для комфорта. Впрочем, в деревне я жил довольно долго: в начале 90-х был вынужден скрываться в Новгородской области. Там тоже неплохо. Но мне не хватает кафе, я люблю есть не дома.
Вам нужно, чтобы вас обслуживали, чтобы была какая-то культура процесса принятия пищи?
Важна разная еда. Если бы были деревни, где каждая бабушка готовила разные блюда, то ходил бы я по этим бабушкам, наверное, и в ус не дул.
Получается, что вы не в глуши отдыхаете от гастрольной жизни, а едете в Европу, к ее разнообразию?
Я заграницу с трудом переношу пять дней. Потом тянет домой. К тому же не люблю быть вне дома. Мне не нравится. Я не вижу смысла в перемещении своего бренного тела по этой планете, не могу понять туристов.
Мы с вами встретились в Москве, куда вы приехали из Питера практически инкогнито отыграть корпоративный концерт. Ни услышать, ни увидеть ваше выступление я, как многие, не смогу. Поведайте хотя бы: вы сейчас – локомотив группы «Ленинград» или в авангарде команды «Рубль»?
«Рубль» на запасном пути. Мной написано огромное количество песен, которые в любой момент можно реанимировать. С «Ленинградом» все получилось органично. Я уже понял, как с ним идти дальше. На тот момент, когда я распускал «Ленинград», еще не понимал направления будущего движения. А стоять на месте я не люблю.
Что происходит с творчеством «Ленинграда»?
С возрастом я стал опытнее и, надеюсь, умнее. Поэтому «Ленинград» 2013 года мне слушать, согласно возрасту, интересно. Понятно, что 15-летним это ни к чему. И таких молодых зрителей я и не хотел бы видеть на концерте. Это не моя, так сказать, целевая аудитория.
Это понятно, ведь ваша целевая аудитория – 18+.
Нет. На последней пластинке я написал «39+».
Это соответствует действительности?
Отчасти да.
Чего добавилось в вашем творчестве такого, что надо с возрастом понимать?
Не то что надо. Мне кажется, нужно просто соответствовать своему возрасту, не пытаться быть ни глупее, ни умнее. Никому не нужно думать, что в 40 лет что-то произойдет и вдруг станешь мудрым. Все возрасты, конечно же, прекрасны. Главное – в 15 лет перестать ссаться в штаны, как ты это делал в 2 года. А в 40 перестать делать то, что творил в 15 (улыбается).
Слышала, вы еще успеваете рисовать картины в созданном вами стёбном стиле «бренд-реализма».
Сейчас некогда. Это был цикл картин, которые я написал в 2006 году, сейчас я, честно говоря, категориями бренд-реализма уже не мыслю, нахожусь где-то в совершенно другом визуальном пространстве, для меня роль бренда теперь не так важна. Главное – поймать тенденцию. Когда что-то становится мейнстримом, общим местом – этим уже неинтересно заниматься.
А если бы у вас появилось время и захотелось выплеснуть что-то на бумагу, что бы вы изобразили?
Меня волнуют категории, которые довольно сложно изобразить: скорость света, течение времени. Почему музыка мне интересна? Потому что она находится во времени и больше нигде. Музыка сейчас есть, а потом ее тут же нет. Меня интересует сиюминутность, через которую проглядывает вечность.
С песнями группы «Ленинград» та же история?
Да, в низком мы пытаемся увидеть высокое, пробивающееся сквозь свет, понять, что тень – тоже явление световое, что необходимо соединить несоединимое. Все как обычно. Мы вообще всегда занимаемся тем, что пытаемся поймать время за яйца. Иногда получается, но чаще всего они выскальзывают. У времени очень скользкие яйца.
А ураган страстей и эмоций – это и есть хороший концерт?
В случае «Ленинграда» – да. Ну и в случае, собственно говоря, Бетховена тоже да.
Знаете, у вас классная майка. Уверена, то, что на ней написано, неслучайно…
AC/DC на груди? Мне нравится AC/DC, да.
А что, например, тут еще могло быть?
Да все что угодно. Пожалуй, только цифры я не люблю… Гениальную футболку, нет – олимпийку, я видел на ресепшен в гостинице города Орел. Жалко, не сфотографировал. Где-то за месяц до нас туда приезжал певец Стас Михайлов, забыл ее там. Так вот на черной олимпийке была фотография, которая просто из головы у меня не выходит, – вот такой золотой православный крест во всю грудь. Это мощь, конечно. Это вам не AC/DC на майке.
Слушайте, а ведь вы со Стасом Михайловым – две противоположные планеты! В его творчестве явно доминирует желание понравиться…
Стоят два чувака с гитарой, поют какую-то … Единственное, в чем мы расходимся, если взглянуть с бесконечной удаленности и со стороны вечности, то, пожалуй, в том, что, как мне кажется, у него нет самоиронии, а у меня она присутствует.
Всего лишь в этом?
Конечно!
Беседовала Юлия Смолякова (Eclectic)
Фотографии: Виктор Новиков
