В последнее время Сергей Шнуров крайне редко появляется на экранах и не ведет социальные сети. Со СМИ практически не общается. Как рассказал музыкант, он решил взять «медийную паузу». Однако согласился ненадолго ее прервать и в преддверии юбилея побеседовал с ТАСС, рассказав, как относится к уехавшим артистам, планирует ли вновь собрать стадион «Лужники», а также о затяжном кризисе среднего возраста, новых песнях и бессмертии «Ленинграда».
— Сергей, чувствуете себя на 50 лет?
— Даже не знаю, как вам ответить. Мне кажется, что я лет с 15 себя чувствую на 30.
— А вообще как относитесь к понятию «возраст»? Он для вас в принципе существует или же, как говорится, просто цифра?
— Вы знаете, для меня его нет, но врачи, к которым я обращаюсь, с моим этим заявлением не согласны.
— То есть для вас все-таки ничего не значат эти цифры?
— По большому счету нет. Я вообще не люблю, честно говоря, никакие ни юбилеи, ни праздники, поэтому и как-то отмечать особенно не собираюсь.
— Никакого торжества пышного у вас не будет?
— Нет. В отличие от многих наших так называемых звезд, я не буду использовать эту дату с целью обогащения.
— Может быть, соберете друзей за большим столом в формате закрытого мероприятия?
— Ну, в каком-то узком кругу. Не думаю, что стол будет пышным. Как-то я стремлюсь во всем к минимализму. Не время сейчас, не время сейчас выделяться.
— Сергей, поговорим о музыке, о хитах. Формула создания музыкального хита, по мнению Шнурова, — она какая? Поделитесь, ведь у вас их столько.
— Смотрите: 80% должно быть чего-то знакомого и узнаваемого, неважно, гармония, какие-то знакомые музыкальные фразы, обороты речевые. И 20% — чего-то неожиданного и нового. И вот так вот строится музыкальный хит. Люди должны думать, что они где-то это слышали, а потом: «О, так это же такой удивительный здесь поворот!»
— А вы свои хиты по такому принципу строите?
— Даже если бы я не хотел их по такому принципу строить, все хиты устроены так — 80 на 20.
— Ранее вы говорили, что «человек должен адаптироваться к любым обстоятельствам, это и называется эволюцией». А сейчас так же считаете, имею в виду — в нынешних условиях?
— Ну конечно. Даже не только человек, но, посмотрите, все биологические виды — они реагируют на среду, человек в том числе. Если мы говорим о среде общественной, то человек, естественно, являясь общественным животным, социальным, он реагирует и на изменения в общественных настроениях точно так же.
— Сегодняшняя ситуация в России — это тоже некоторая эволюция и адаптация человека к нынешним условиям?
— Я не думаю, что это прямо имеет отношение к биологической эволюции, но имеет отношение к тому, что, как обычно, выживает не сильнейший, а выживает самый ловкий.
— Многие музыканты, артисты покинули Россию. О вас пишут и говорят, что якобы Сергей Шнуров оформляет гражданство, он уезжает из России. Все это вы опровергаете и говорите, что остаетесь жить и работать здесь. Хочется поинтересоваться, почему?
— Для меня альтернативы и выбора в этом вопросе не существует. Я с большим уважением, как ни странно это звучит, отношусь к своему зрителю. И я прекрасно понимаю, что у большинства людей, даже если бы они очень хотели, у них нет никакой возможности никуда уехать. Я предпочитаю оставаться со своим зрителем.
— Коротко и ясно. Просто остаться со зрителем.
— Конечно, со своим зрителем вот в эти непростые времена. Потом, вы знаете, я всегда довольно скептически относился к так называемому жанру эмигрантской песни. Я его не очень люблю, это не мое. Если ты уезжаешь, то тебе ничего не остается, кроме как отдаться всецело этому направлению, и вот ностальгическая волна тебя должна захлестывать. Придется все время рефлексировать о том, как хорошо было, прошло и закончилось, и вот это все… Я не такой человек, мне это не нравится, мне это не близко.
— Как относитесь к тем вашим коллегам, которые уехали из России?
— Я считаю, что это их выбор, и ничего криминального в этом не вижу. Я спокойно отношусь к чужим мнениям и решениям. Но для меня как человека, который в довольно большой степени думает о шоу-бизнесе как прежде всего о бизнесе, понятно, что конкуренции становится меньше.
— Но это же, честно говоря, так и есть.
— Да, конкуренции становится меньше. И поэтому те игроки, которые остались здесь, находятся в более привилегированных условиях, как бы странно это ни звучало. Многие говорят о том, что здесь, наоборот, все рухнуло, но у меня же ощущение обратное.
— Действительно, мнения разнятся, но многие говорят так же, как и вы.
— Да, хорошо, значит, тут я с ними совпадаю. Но культура, конечно, от этого проигрывает, если говорить уже совсем по-серьезному.
— А давайте по-серьезному. Почему так считаете?
— Русская культура сейчас будет испытывать конструктивные сложности, поскольку чем разнообразнее, тем интереснее и тем сложнее. Интересно в искусстве то, что противоречиво, а не однозначно подчинено общей «линии партии».
— Раз мы затронули эту тему: сейчас есть тенденция к так называемой отмене русской культуры, получившая распространение на Западе, а как вы считаете, это возможно?
— Да нет, это, конечно, невозможно. Я более чем уверен, что русская культура при любом желании, при любом правительстве выстоит. Это то же самое, как с матом: вот сколько людей уже с ним боролись, и где все эти люди? А мат до сих пор существует и прекрасно себя чувствует. Так же русская культура — если она кому-то стоит костью в горле, ну ради бога. Они могут ее запрещать, могут говорить, что это стезя, ведущая к деградации, и так далее, но культура не запрещается чьим-то решением, как и кому-то неугодные слова. К счастью, большие люди не властны над этими большими явлениями.
— Концерты многих российских музыкантов отменяют или переносят на неопределенный срок на Западе.
— Они отменяют исполнителей, а великие произведения великих русских композиторов — ну как ты отменишь? Шостакович, пожалуйста, работал в тоталитарной стране — Советский Союз, и что? Его возможно отменить? Боюсь, что нет.
— То есть считаете, что глобально русскую культуру никто не отменит, это все такое временное явление?
— Это пустая трата времени. Допустим, отменяют Достоевского, сразу придется вымарать тогда даже сочинения Ницше, в которых он ссылается на Достоевского. И так далее. Конечно, невозможно.
— Сергей, какие у вас творческие планы? Поделитесь с ТАСС?
— Видите ли, я удалился из медиапространства совершенно сознательно. И вот буквально снизошел до ТАССа в связи с так называемым юбилеем. Творческие планы связаны с какими-то решениями довольно локальных задач и локальных проблем. Я сейчас пишу какие-то тексты и мелодии. У меня творческие планы всегда довольно банальные. Дело в том, что, видимо, я не могу не писать. Ну вот и пишу.
— А на какую тему пишете?
— Некоторые песни, которые я написал, они на общечеловеческие темы. Есть какие-то шуточные, есть разные.
— А они как-то касаются ситуации сегодняшней, сложившейся в России?
— Конечно, касаются. Вообще, в принципе, понимаете, человек — продукт времени и продукт среды. Даже если песня напрямую не злободневная, если она произведена в это время в этом месте, значит, она является неотъемлемой частью этого ландшафта.
— Сергей, может быть, у вас есть идея о возрождении группы «Ленинград»?
— Дело в том, что группу «Ленинград» невозможно ни закрыть, ни возродить, она уже настолько прошита в этом национальном русском коде, что она просто существует. Даже боюсь, что, если я умру, группу «Ленинград» невозможно будет вычеркнуть. Поэтому группа «Ленинград» — это то, что не поддается ни закрытию, ни открытию, она есть, она существует, это фон.
— В прошлом году группа собрала «Лужники», хотели бы повторить?
— Если вы помните, тогда мы «Лужники» собрали за три месяца, это было такое спонтанное желание, которое было действительно порывом. Вот если у меня такой порыв случится, если я захочу, то, вне всяких сомнений, я это сделаю.
— Зритель очень ждет!
— Подождите, вы за всех зрителей не говорите. Я знаю точно пару человек, которые не ждут.
— Что думаете о запрете участия российских музыкантов в конкурсе «Евровидение»? Важно ли это?
— Я, честно говоря, никогда не следил за конкурсом «Евровидение». Для меня всегда это было каким-то маргинальным явлением. Конкурс никак не влиял на музыкальные стили, музыкальные жанры, большие движения смыслов. Кто там выигрывал, что там выигрывал? Это никак не влияло на музыкальную повестку мировую. Это конкурс абсолютно телевизионный, а так как телевизор уже, как вы сами понимаете, занимает не такое уж большое место, то и конкурс этот, естественно, уже значения не имеет, того веса, который он имел в 1970-х годах, в 1980-х годах, когда действительно телевизор был тотальным, его смотрели все. Сейчас телевизор смотрит довольно мало людей, и в основном это пенсионерки. Если конкурс для пенсионеров, наверное, можно им задать этот вопрос, хотя я, конечно, приближаюсь к пенсионерам по возрасту, но не по сути.
— Вы сами смотрите телевизор хоть иногда?
— Нет, у меня нет телевизора, сейчас скажу, с 2008 года.
— А новости читаете? Вообще как-то интересуетесь повесткой?
— Бывает, бывает. Но новости — это та информация, которая тебе не помогает жить.
— Почему так считаете?
— Она никак не влияет на твою личную жизнь. То, что ты узнаешь из новостей, — это то, на что ты никак не можешь сам повлиять, это влияет только на твое настроение. Причем новости устроены так, что каждая следующая новость должна быть хуже предыдущей.
— Сергей, ну как-то пессимистично.
— Они так и работают, эти новости. Новости по определению своему не могут быть хорошими. Я себе настроение портить не собираюсь, поэтому новости я не смотрю.
— А какую музыку слушаете?
— Боюсь, что я всеядный, слушаю всю, в том числе и популярную, в том числе и молодежную, в том числе, даже уж не знаю, какую-нибудь Клаву Коку тоже приходится слушать, особенно в автомобиле.
— Кого из современных российских музыкантов выделяете или, может, вам кто-то нравится особенно? Вот сейчас есть такой популярный артист Shaman, может быть, слышали?
— Я слышал. Смотрите, мне вот это все направление абсолютно не близко, но я понимаю, что это сделано довольно неплохо с точки зрения профессионала.
— Вы сейчас говорите о Shaman?
— Да. С точки зрения профессиональности Шаман крепкий парень, но это не мое кино, я его смотреть не буду.
— А если не про Shaman, это я вас на него вывела, а может быть, сами кого-то выделяете?
— Сейчас скажу. Я забыл это название. Песня «Дайте денег на аборт», как эта группа называется? «Проматерь» или что-то такое. Метапанки. Группа называется «Полматери».
— Выделяете их?
— Да.
— За все время существования группировки «Ленинград» коллектив трижды распускался, так сказать. Может ли быть так же и с RTVI? Я имею в виду, что вы, может быть, вернетесь туда снова (в марте 2022 года Сергей Шнуров заявил о временном прекращении сотрудничества с телеканалом RTVI, где он занимал должность генерального продюсера)?
— Во-первых, я никогда никуда не возвращаюсь, даже если я реанимирую группу «Ленинград», это всегда что-то новое. Возвращаться я не буду, это совершенно точно.
— Исключено?
— Исключено. Я не возвращаюсь, я ухожу, чтобы навсегда.
— Сергей, а в проект «Голос» на Первый канал вас в этом сезоне не звали в качестве наставника? Или, может быть, вас звали, но вы отказались?
— Меня звали, я отказался.
— Почему же?
— Я, опять же, повторяю, что сейчас взял медийную паузу, потому что время наступило, когда ты можешь заняться собой, отвлечься от этого всего потока и страшного балагана. Бешеный темп происходящего, он говорит о том, что лучше обратить взор внутрь, чтобы остаться в разуме.
— Публике не стоит ждать вашего появления на телевидении в ближайшее время?
— Нет, как-то желания не испытываю я появляться в телевизоре.
— Запрет использования в России Instagram (запрещен в России, принадлежит корпорации Meta, признанной в РФ экстремистской) и «Фейсбука» (запрещен в России, принадлежит корпорации Meta, признанной в РФ экстремистской) на вашей жизни отразился или же вы VPN включаете и продолжаете пользоваться?
— Я не пользуюсь уже очень давно, пожалуй, с 2020 года или с 2021-го, еще с момента пандемии. Я, видимо, как сердцем почувствовал, к чему это все идет, и заранее сам отключился от Instagram до момента его отключения. Поэтому я уже давным-давно не слежу там за повесткой, не знаю, что там происходит. Я думаю, там ничего нового, все то же самое. На моей жизни никак это не отразилось. Если бы я зарабатывал в Instagram, как многие, я бы, наверное, сильно переживал.
— В конце 2020 года в интервью ТАСС вы сделали прогноз на 2021 год. Тогда вы сказали: «Их (прогнозов — прим. ТАСС) у меня нет. Одно скажу: все будет меняться, и быстрее, чем нам хотелось бы, поэтому нужно быть готовым к тому, что будет… Нужно быть готовым к тому, что будете не готовы ни к чему». Многое действительно поменялось, но могли ли вы предположить, что это будет так, как сегодня? Или же вкладывали другой смысл в то, что говорили?
— Детально, конечно, я так предположить не мог. Но то, что грядут большие перемены, о чем, собственно говоря, нам кричал вот этот весь финансовый кризис даже 2008 года — о том, что вообще вся мировая парадигма меняется, весь мир меняется. Это касается не только России, это касается всего глобального устройства мира. Все будет по-другому, посмотрите: финансы становятся цифровыми, все становится каким-то не тем, чем было, все становится жидким и буквально выскальзывает из рук.
— То есть вы тогда предполагали, но не детально, если обобщить ваш ответ?
— Да, да, я предполагал. Но не детально, я примерно понимаю, что и дальше будет. На самом деле если кто-то думает, что это все закончится когда-то и мир вернется в старую стадию, то нет. Такого не будет. Я не могу вас обнадежить точно, вернее, могу подготовить к тому, что готовьтесь к переменам, еще большим и необратимым, это только начало.
— Эти перемены в худшую или в лучшую сторону?
— Для кого-то в худшую, для кого-то в лучшую. Перемены — всегда перемены. Многие профессии перестанут существовать. Если кто-то надеялся, что он всю жизнь проработает в одной профессии, в одной и той же сфере, будет заниматься одним и тем же делом, будет токарем или фрезеровщиком, или программистом даже, — этого не будет. Будущее пришло, и тех, кто будет упираться, оно возьмет за шкирку и потащит за собой, обдирая кожу об асфальт. Будет больно.
— Сергей, а какие планы у группы «Зоя», продюсером которой вы являетесь?
— У «Зои» планы, как вы говорили, творческие.
— Но какие творческие?
— Все по-прежнему. Мы пишем песни, даем концерты, у «Зои» все прекрасно, работаем над новым материалом, думаю, что в этом году выпустим еще один альбом.
— В СМИ пишут, что вы, Сергей, в конце января вышли из состава учредителей «Зоя Продакшн», оставив группу на товарищей по бизнесу. Так ли это?
— «Зоя Продакшн» — это «Зоя Продакшн». Это касается финансов и бухгалтерии. Я вообще к этому отношения не имею. Я занимаюсь музыкой, а вот это уже бухгалтерские детали. У меня довольно много фирм открыто, и, если я чего-то где-то закрыл, даже если это называется «Зоя Продакшн», оно могло бы называться «Лютик», это ничего не значит.
— То есть продолжаете работать с «Зоей»?
— Конечно, конечно.
— Думаете ли еще о каком-то новом музыкальном проекте?
— Мне пока хватает «Зои», да, собственно говоря, и «ленинградские» песни тоже отнимают довольно много времени, и я не думаю, что я потяну, и это будет действительно качественно и на каком-то более-менее уровне, еще один проект, это вряд ли.
— Вы можете сказать, что проект «Зоя» оправдал ваши ожидания? Все-таки суперпопулярности проект не набрал.
— Я могу сказать, что мои ожидания абсолютно оправданы. Ровно потому, что я не гонюсь за сиюминутным успехом. Я, как и с «Ленинградом», предпочитаю набирать истинных поклонников, причем они должны копиться, а не быть зомбированы одним хитом. И завтра тебя забыли. Это не мой путь, мне это неинтересно. За два года существования «Зои», я считаю, мы достигли многого, и даже, наверное, больше, чем могли.
— В марте этого года состоялось два концерта, которые были посвящены двухлетию группы, как оцениваете эти прошедшие концерты? Все удалось?
— Более чем. Я, к сожалению, не смог на них присутствовать. Но директор и «Зои», и «Ленинграда» был на этих концертах. Я смотрел прямую видеотрансляцию с телефона, он мне показывал. Все было более чем прекрасно. Публика поет все песни наизусть, а что еще? Чего еще мне хотеть?
— Сергей, но это же не такие большие площадки (концертная площадка «Урбан» в Москве и клуб Jagger в Санкт-Петербурге — прим. ТАСС), согласитесь.
— Позвоните мне через три года, и посмотрим, поговорим. Я, опять же, сказал по поводу того, что я предпочитаю публику копить. «Ленинград» до больших площадок, до стадионов шел лет 20. У «Зои» честные песни, честные хиты, честные зрители. Это не то что тебе дали по голове с помощью бесконечных ротаций одной песни, и ты, как зомби, идешь на этот стадион, а завтра ты забываешь этого артиста, нет, я предпочитаю настоящую искреннюю любовь публики.
— Такую, какая она есть у «Ленинграда»?
— Да, и какая есть уже у «Зои», но в меньших пока масштабах, но путь именно такой.
— Сергей, у вас были такие дуэты: Шнуров и Земфира, Шнуров и Кипелов, нельзя назвать дуэтом, но тем не менее песня запомнилась, также вы выступали с Башметом. Есть ли у вас мечта и сейчас спеть с кем-то в дуэте?
— Дело в том, что я вообще петь не очень люблю, понимаете? И себя вокалистом сильным не считаю. Поэтому портить материал кого-то своим пением я не хочу, да и все мои мечты и размышления, они находятся вне категории популярной музыки. Cпеть в дуэте ни с кем не мечтаю.
— А кино? Вы сыграли множество эпизодических ролей в фильмах и сериалах. Есть какие-то новые предложения в этом направлении?
— Понимаете, я уже головой, вот если говорить о 50 своих годах, я головой уже все это перерос и не очень хочу быть в кадре, не очень мне все это нравится. Я себя мыслю скорее продюсером и тем человеком, который придумывает и организует, нежели тем, что сам воплощает.
— Не интересно это вам уже? Cчитаете ли это новой ступенью эволюции, как вы говорили?
— Я не думаю, что это новая ступень. Просто мне так сейчас удобнее. Мне так сейчас нравится. Для меня это то органичное состояние, в котором я себя чувствую прекрасно.
— Сергей, что бы вы могли назвать «звуком наших дней»?
— Звук сегодняшних дней, я думаю, в связи с тем, что все настолько фрагментировано, все состоит из каких-то таких мозаичных кусочков, сейчас, наверное, очень подойдет Шнитке (советский и российский композитор — прим. ТАСС), какие-нибудь гимны. Шнитке очень любил цитировать, и у Шнитке довольно такая, можно сказать, коллажная, даже калейдоскопная музыка, часто вылезают из общей звуковой массы фрагменты из классических произведений, он их буквально разбирал и деконструировал. Да, скорее всего, звук наших дней — это Шнитке.
Беседовала Полина Богомолова (tass.ru)
